Учение учению рознь, и далеко не всегда люди готовы получить знания в готовом виде – даже если обучение сопряжено с не очень приятным опытом.

Любим ли мы учиться? Когда-то в прошлом учеба служила лишь саморазвитию и самовыражению, сегодня же без нее стало совсем не обойтись: саморазвитие никуда не делось, но теперь учеба в первую очередь нужна, чтобы овладеть какой-то профессией, а профессия – чтобы обеспечить себе какую-никакую достойную жизнь. Более того, как показывают недавние психологические исследования, без постоянного, никогда не прекращающегося обучения жизнь современному человеку кажется неполной.

Евгений Матусов, профессор педагогических наук, начинавший заниматься психологией развития еще в СССР, а сейчас работающий в Делавэрском университете, вместе с коллегами поставил такой эксперимент: исследователи предлагали людям представить, что у них есть волшебная пилюля, которая позволяет получить любые знания и навыки срезу, без обучения, и спрашивали, хотят или не хотят они эту пилюлю принять и почему.

Идея волшебной таблетки была навеяна повестью Айзека Азимова «Профессия», которая описывает мир будущего, где нет никакого обучения – всю необходимую информацию просто записывают человеку в мозг. По мере развития сюжета оказывается, что без обучения у людей возникают разные проблемы: исчезает творчество и становится невозможно решать новые, незнакомые задачи.

Как и в повести, в эксперименте с воображаемой пилюлей тоже все оказалось неоднозначно. Определённую часть своего учебного опыта охотно обменяли бы на волшебную пилюлю практически все – полностью отказался от такой возможности лишь один человек из пятидесяти восьми, участвовавших в исследовании. Однако тут были важные нюансы: на пилюлю соглашались преимущественно тогда, когда речь шла об инструментальном обучении, которое служит главным образом для достижения каких-то внешних целей. Авторы работы выделили несколько причины, из-за которых людям так не нравится инструментальное обучение.

Во-первых, с ним связаны различные неприятные эмоции – разочарование от ошибок, чувство некомпетентности, утомление от тренировки технических навыков. Волшебная пилюля позволила бы от всего этого избавиться.

Во-вторых, пилюля могла бы освободить время для чего-то другого – скажем, для того же обучения, но в иной области.

Третья причина заключалась в том, что с волшебной пилюлей можно было бы сразу перейти к делу, то есть применить знания на практике.

Однако большинство – пятьдесят четыре человека из 58 – также сообщали, что есть вещи, которые они желали бы усвоить исключительно через опыт, безо всяких волшебных пилюль. И тут уже, как правило, речь шла об онтологическом обучении, когда важен сам процесс и когда обучение обладает для человека самостоятельной ценностью.

Что делает процесс онтологического обучения таким ценным? Во-первых, оно удовлетворяет эмоциональные потребности:

«[Принять волшебную пилюлю – да или нет?] …в данном случае точно нет… <…> …Идти в поход, разбивать палаточный лагерь и все это было потрясающим испытанием. <…> Опыт важнее, чем результат» (Боб, США, взрослый участник исследования)

Во-вторых, онтологическое обучение удовлетворяет социальные нужды:

«[Принять волшебную пилюлю – да или нет?] …Важны взаимоотношения [c преподавателем] – они более ценны, чем потраченное время» (Джейн, США, взрослая участница исследования, магистр наук).

В-третьих, оно насыщает интеллект:

«[Принять волшебную пилюлю – да или нет?] Нет, потому что процесс важен. <…> Я как будто упустила бы что-то, потому что учиться чему-то – интересно… Постепенное взаимодействие с каким-то материалом, когда ты обдумываешь его каждый день и начинаешь видеть по-другому» (Александра, Россия, взрослая участница исследования, бакалавр наук).

«… сначала были горы, я в горах. И все, что я делаю – неправильно. Я не веду себя, как нужно. Я психологически не подготовлен, но еще не осознаю этого. <…> Если бы я осознал это раньше, я бы сделал все более адекватно, но я бы многое потерял, я бы не вынес урок, а я должен выносить урок из того, что я делаю неправильно» (Виктор, Россия, взрослый участник исследования, бакалавр наук).

В-четвертых, это удовлетворение экзистенциальных потребностей:

«[Принять волшебную пилюлю – да или нет?] Нет, это просто-напросто идет вразрез с моей жизненной философией, с тем, что жизнь – это не про конечный пункт, это про путь» (Жанна, США, молодая участница исследования, бакалавр наук)

«[Принять волшебную пилюлю – да или нет?] Нет, потому что я думаю, что я узнал и узнаю все в нужный момент. Я думаю, если бы я укоротил процесс познания, я мог бы потерять нечто, связанное с процессом. Я думаю, что усваиваю все в подходящее для этого время» (Аугусто, Бразилия, молодой участник исследования, бакалавр наук).

Наконец, онтологическое обучение позволяет ощутить качество пережитого опыта:

«…Я бы получила те же результаты, но не чувство удовлетворения, потому что я была бы не в состоянии видеть прогресс» (Анне, США, молодая участница исследования, среднее образование)

«Волшебная пилюля не вложила бы в меня те ценности, которые вкладывала [бабушка] каждый день моей жизни, это не открыло бы мне тех чудес, которые она сформировала во мне; то, что она сделала, было актом надежды и любви, и я не вижу, как маленькая пилюля могла бы сделать такое» (Джулиана, Бразилия, взрослая участница исследования).

«Если ты изначально способен делать все действительно хорошо, тогда ты не знаешь, что такое плохо, и впоследствии не можешь оценить, что это – действительно, по-настоящему хорошо и это максимум, что ты можешь получить» (Ольга, Россия, взрослая участница исследования, кандидат наук).

Короче говоря, онтологическое обучение позволяет увидеть жизнь в новых красках и, возможно, даже придает ей смысл. Можно сказать, что оно, в отличие от инструментального обучения, преобразует человека – он становится иным и начинает ощущать себя по-новому. Потому и не удивительно, что участники исследования не хотели менять его на волшебную пилюлю. Тем не менее, в некоторых случаях они выражали двойственное отношение к своему учебному опыту – его болезненные, раздражающие или вводящие во фрустрацию аспекты порой всё же тяготили их.

«[Сократили бы процесс обучения?] Да, если бы негатива было больше, чем удовлетворения <…>» (Лора, США, взрослая участница исследования, кандидат наук).

«[Сократили бы процесс обучения?] Технически – да, было бы здорово знать, какая диафрагма и выдержка нужны, чтобы сфотографировать, но… если говорить о композиции, я не думаю, что это хороший вариант. [Почему Вы бы использовали пилюлю для технической части, но не для композиционной?] Потому что… когда речь идет о фотографии, меня не интересует техническая сторона, меня интересует композиционная, и я не думаю, что это можно выучить – это просто нужно делать снова и снова» (Зайон, США, взрослый участник исследования, бакалавр наук).

И в инструментальном обучении, которое, казалось бы, всех тяготило, находилось что-то, с чем не хотелось расставаться. Например, его не желали сокращать тогда, когда оно помогало осознать истинную ценность навыка или получить уважение других людей.

Даже онтологическое обучение, не говоря уже об инструментальном, может содержать неприятные аспекты. Александр Николаевич Поддьяков, доктор психологических наук, профессор факультета психологии Государственного университета «Высшая школа экономики», в рецензии на статью о волшебной пилюле в Integrative Psychological and Behavioral Science высказывает следующую мысль:

«Можно представить себе ситуацию обучения у педагога со сложным характером, который способен сделать из своего подопечного прекрасного артиста (например, танцовщика), но наказывает за ошибки, регулярно заставляет подопечного заниматься против воли и использует другие неприятные или даже сомнительные с точки зрения этики методы. <…> Это индивидуальное решение – как относиться к подобному, крайне противоречивому во многих отношениях прошлому опыту».

Здесь Поддьяков имеет в виду конкретный пример из недавнего прошлого Русской балетной школы – становление Натальи Балахничевой, примы «Кремлевского балета». Ее педагогом была «великая и ужасная» Людмила Сахарова, жесткая и властная женщина. Обращение Сахаровой с кроткой юной ученицей Наташей, показанное в фильме «Пленники Терпсихоры» (1995), вызывает протест у многих зрителей – даже у сторонников умеренной строгости и дисциплины.

Действительно, в педагогике довольно распространена – как выражаются сами исследователи в статье – «садомазохистская идеология», согласно которой учитель должен заставлять ученика страдать, а последний, в свою очередь, должен ценить это (амер. «No pain, no gain» – «без боли ничего не добиться»). Учебный опыт, полученный из-под палки, действительно может обладать для человека онтологической ценностью. Однако здесь можно сказать, что человек выучился не благодаря, а вопреки грубой образовательной среде – кто знает, может, не будь педагог таким «великим и ужасным», ученик достиг бы тех же успехов гораздо быстрее.

Может ли тяжелый опыт, сопутствующий обучению, настолько угнетать нас, что мы захотели бы забыть то, что выучили? В своей рецензии Поддьяков предлагает подумать о пилюле противоположного свойства – забывательного: «В каких случаях человек хотел бы проглотить пилюлю, чтобы разучиться чему-то навсегда – так, чтобы исчезла и сама способность научиться этому в будущем? Скорей всего, тут речь должна идти о чем-то вредном, травматичном для себя или других (например, о курении – в самом мягком случае)». Работа, посвященная забывательной пилюле, могло бы стать интересным дополнением к уже проведенному исследованию.