Если — и когда — мы, наконец, столкнемся с инопланетянами, они, вероятнее всего, будут выглядеть не как маленькие зеленые человечки или шипастые насекомые. Скорее всего, они вообще не будут биологическими существами, а продвинутыми роботами, которые превосходят нас в интеллекте и в других отношениях. Пока философы, ученые и футурологи обсуждают восстание искусственного интеллекта и неизбежную сингулярность, все они в основном обитают на Земле.

Некоторые мыслители — не мыслящие категориями научной фантастики, однако — уже рассмотрели возможность того, что искусственный интеллект уже здесь и был здесь на протяжении многих лет.

Сьюзан Шнайдер, профессор философии Коннектикутского университета, как раз из таких. Она присоединилась к группе астрономов, включая Сета Шостака, директора по поиску внеземного интеллекта NASA (SETI), астробиолога NASA Пола Дейвиса и астробиолога Стивена Дика, которые считают, что преобладающий интеллект в космосе, вероятнее всего, будет искусственным. В своей работе «Чужой разум» Шнайдер объясняет, почему внеземные формы жизни будут скорее искусственными и как такие создания должны мыслить.

«Большинство людей думают, что инопланетяне — биологические существа, но это не выдерживает никакой критики аргумента шкалы времени, — рассказал Шостак. — Я поспорил с десятком астрономов, что если мы обнаружим сигнал внеземной жизни, она будет искусственной жизнью».

По мере того как данные о потенциально обитаемых планетах, разбросанных в галактике, множатся и растут, становится все труднее и труднее верить в то, что мы одиноки во Вселенной. И если мы когда-нибудь столкнемся с внеземной формой жизни, мы наверняка захотим пообщаться с ней, а значит, нам нужна определенная основа для понимания их сознания. Но для подавляющего числа астробиологов, которые изучают одноклеточную жизнь, внеземной разум необнаружим даже в планах.

«Если бы вы попросили меня собрать ребят, которые будут думать над этой темой, мне будет очень трудно. Кто-то думает о коммуникативной стратегии, но очень немногие задумываются о природе внеземного интеллекта».

В своей работе Шнайдер в числе первых пытается решить этот вопрос.

«Все, что может быть связано с их сознанием — как их мозги получают и обрабатывают информацию, какие их цели и намерения — может существенно отличаться от нашего, — говорит Шнайдер. — Астробиологам нужно начать задумываться о существовании совершенно новых типов сознания».

Например, о возможности существования искусственного сверхинтеллекта.

«У этого понятия есть серьезное отличие от просто «искусственного интеллекта». Я не говорю о том, что мы пытаемся найти процессоры IBM во внешнем космосе. По всей вероятности, этот интеллект будет намного сложнее, чем любой из людей может себе представить».

Причина этому заключается в первую очередь во временных рамках. Когда дело доходит до внеземного разума, есть нечто, что Шнайдер называет «коротким окном наблюдения» — допущение о том, что к тому времени, как любое общество научится отправлять радиосигналы, оно будет в шаге от того, чтобы начать улучшать собственную биологию. Это мнение популяризовал в свое время Рэй Курцвейл, известный футуролог, намекая на то, что и пост-биологическое человеческое общество не за горами.

«Как только цивилизация изобретает радио, она находится в 50 годах от компьютеров, а затем, по всей вероятности, в 50-100 годах от изобретения искусственного интеллекта. В тот же момент живые мозги становятся устаревшими».

Шнайдер указывает на зарождающуюся, но быстро растущую отрасль нейрокомпьютерных технологий, нейронных имплантатов, которые говорят только о том, что наша собственная сингулярность находится очень близко. В конечном итоге мы не только модернизируем наше собственное сознание с помощью этих технологий, но и полностью перейдем на искусственное «аппаратное обеспечение», то есть на искусственное тело.

«К тому времени, как мы на самом деле столкнемся с инопланетянами, вполне возможно, что у большинства людей будут усовершенствованные мозги», — считает Шнайдер.

Второй тезис, который рассматривает Шнайдер, звучит так: большинство цивилизаций, которые овладели технологией радио, вероятнее всего, на тысячи или миллионы лет старше нас.

«Путь к таком выводу очень прост, — говорит Шостак. — Рассмотрим тот факт, что любой сигнал, который мы можем получить от цивилизации, будет означать, что цивилизация будет как минимум такой же развитой, как наша. Теперь, условно говоря, допустим, что среднестатистическая цивилизация будет использовать радио в течение 10 000 лет. С чисто вероятностной точки зрения, шанс столкнуться с обществом, которое существенно старше нашего, довольно высок».

Конечно, не очень приятно сознавать, что мы можем быть галактическими младенцами или существами с интеллектом насекомых по сравнению с нашими космическими братьями. Однако, несмотря на их невероятную вычислительную мощность, у нас есть то, чего им вполне может недоставать: сознание.

Звучит странно, но Шнайдер пишет, что нет никаких доказательств того, что любой искусственный интеллект может обладать самосознанием. Проще говоря, мы знаем так мало о неврологической основе сознания, что почти невозможно предсказать, какие его ингредиенты могут воспроизводиться искусственным путем.

«Не вижу никаких веских оснований полагать, что искусственный сверхинтеллект не обладает сознанием, но очень важно изучить саму возможность этого», — говорит Шнайдер. Тем не менее сам автор работы признает, что утверждение того, что искусственный интеллект по определению не может обладать сознанием, теряет позиции.

«Я считаю, что мозг по своей сути сугубо вычислительная машина — у нас уже есть теории, которые описывают аспекты сознания, в том числе рабочую память и внимание, — говорит Шнайдер. — Учитывая вычислительную сторону мозга, не вижу никаких веских аргументов, что кремний вместо углерода может быть прекрасной средой для [постижения] опыта».

«Это жутковато», — считает Шнайдер. Сама же она не раз писала о возможности загрузки мозга в машину, призывая людей задуматься о потенциальных следствиях этого когнитивного улучшения.

Концепция сверхразумного внеземного искусственного интеллекта по-прежнему очень спорная. Но это не означает, что она не стоит рассмотрения. Более того, расширение нашего кругозора относительно внеземного интеллекта поможет определить отпечатки жизни в космосе. «Пока мы направляем антенны на звезды, у которых могут быть планеты с пригодной для дыхания атмосферой, океанами и так далее, — говорит Шостак. — Но что, если мы правы и преобладающий интеллект в космосе будет искусственным, нужно ли ему жить на планете с океаном?».

На самом деле немного сбивает с толку, что потенциально обитаемые миры на самом деле могут быть совершенно необитаемы. Где тогда искать?

«Искусственным формам жизни нужны сырые материалы, — говорит Шостак. — Они могут быть в глубоком космосе, летать вокруг звезды или кормиться энергией черной дыры в центре галактики».

Грубо говоря, они могут быть где угодно. И последний вопрос: как такой сверхинтеллект мог бы рассматривать нас? Увидит ли он в нас космических двоюродных братьев или просто биотопливо, как в «Матрице»? Изучает ли он нас издалека? Шнайдер сомневается во всех этих вариантах. Более того, считает, что сверхразумные инопланетяне вообще не обращают на нас внимания.

«Если бы они были заинтересованы в нас, нас уже бы здесь не было, — говорит Шнайдер. — Мое шестое чувство подсказывает, что их цели и мотивы настолько отличаются от наших, что они не захотят вообще связываться с нами».

Этот вывод серьезно отличается от хокинговского, который считает, что продвинутые инопланетяне могут быть кочевниками, которые ищут планеты с ресурсами и которые не будут церемониться с нами, просто аннигилировав нас по ходу движения.

«Я соглашаюсь со Сьюзан в том, что они не заинтересованы в нас вообще, — говорит Шостак. Мы слишком просты, слишком неуместны. — Вы же не тратите кучу времени, общаясь со своими золотыми рыбками. С другой стороны, вы не хотите убивать их».

Таким образом, если мы хотим найти своих галактических сверстников, нам нужно продолжать искать. Возможно, понадобятся тысячи или миллионы лет. Возможно, наш собственный интеллект достигнет уровня, когда мы сможем поговорить на равных.